– Не уверена, что готова делиться этим второй раз, – сухо сказала Лили. – Об этом только Мацумура знает, и то из-за нелепой случайности. Он тебе рассказал?

– Ну… намекнул перед уходом. Ты можешь поделиться со мной, я не только хороший слушатель, но и советчик.

– Прости, советы мне не очень-то нужны.

Рука Мичи мягко обхватила лежащую на столе ладонь Лили.

– Я знаю, – сказала Хамада, сверкая темными, почти черными глазами. – Тебе нужна помощь.

И вот сейчас, когда они только-только расстались, судьба сводит их вновь. Да не в случайном месте, а в храме богини! Вся гамма разнообразных чувств, приятных и неприятных осознаний одним махом обрушилась на Лили. Она попыталась сморгнуть подступившие слезы. Эта встреча вдруг показалась ей такой значимой, такой важной именно сейчас и именно потому, что Мичи несла с собой приятную ауру надежности и стабильности – то есть излучала то, к чему Лили и стремилась всем сердцем.

Она сделала несколько робких шагов по направлению к алтарю, затем, подойдя к Мичи вплотную, упала на колени рядом. Мичи следила за ее действиями с удовлетворенной полуулыбкой – как будто знала, что Лили придет сюда так рано, и специально ждала ее здесь.

– Просто не понимаю, – сорвалось у Лили с языка прежде, чем она успела подумать, – не понимаю, почему при всей нашей набожности и вере Инари не хочет помогать нам? Есть ли хоть какой-то смысл в том, что мы так активно молимся и приносим кицунэ подношения?

– Ты пришла сюда, чтобы спросить у нее об этом? – тихо спросила Мичи.

– Я не… я не знаю, зачем я сюда пришла. Увидев тебя, я хотела развернуться и уйти.

– А если бы меня здесь не было? Ты бы ушла?

Ее тон действовал на нервы – Мичи точно била в цель словами, лишая возможности как-то защититься или придумать оборонительное слово. Лили склонила голову к коленям, позволяя рыжим волосам свободно спадать на лицо и грудь.

– Я не знаю! – воскликнула она, сжимая руки в кулаки. – Я хотела прийти, чтобы помолиться. Я всегда молюсь Инари по воскресеньям, но сегодня я впервые ощутила бесполезность своих действий. Я пришла сюда, чтобы окончательно убедиться в том, что чувствую.

Мичи задумчиво рассматривала свои бледные руки, сложенные на коленях. От пояса к левому плечу раскинулся голубоватый узор мелких пятилистных цветочков. Незабудки с кимоно смотрели на Лили желтыми проницательными глазками.

– И что ты чувствуешь? – спросила Мичи, продолжая созерцать изгибы своих бесцветных рук.

– Что пришла сюда напрасно. Я столько молилась! Столько сделала подношений! И все насмарку: моя семья раскололась, меня ждет переезд на другой континент. Мои просьбы и желания были попросту проигнорированы!

Мичи медленно выдохнула, а когда Лили решила, что она ничего ей не ответит, Мичи тихо сказала:

– Инари выполняет желания очень… своеобразно. Она покровительствует тому, кто исправно ходит в храм и молится, поднося еду кицунэ, но это не значит, что все желания, которые загадывает человек, она исполняет в точности. Инари мудрая богиня, и ее помощь легка и невесома, как пушинка. Ты могла годами не замечать, как твоя семья делает успехи – маленькие, но важные – в работе или в личной жизни. Вы никогда серьезно не болели, всегда были вместе, имели стабильный доход, устойчивое положение в обществе и твердую почву под ногами. Ты, твой брат, твои родители, бабушка – живые, здоровые люди, и многим, кто с вами знаком, может даже не прийти в голову, что ваше благополучие какое-то неполноценное. Кому-то досталось даже меньше, чем вам. Однако у всего есть своя цена, и Инари справедливо собирает долги. Расставание твоих родителей – лишь естественный исход ранней продолжительной связи, которую терпеливо выстраивала Инари.

Все время, пока Мичи говорила, ее лицо оставалось абсолютно непроницаемым, точно каменным. Едва она закончила, ее внимательный взгляд осветила возвышенная, одухотворенная радость. Протянув руку к одной из кицунэ, Мичи осторожно погладила статую лисы по выщербленной головке.

– Хочешь сказать, что если бы мы не молились о благополучии, то родители не расстались бы? – спросила Лили. – Все произошло из-за того, что мы захотели слишком многого?

– Вроде того, – подтвердила Мичи, не отрываясь от своего занятия. – Хочу рассказать тебе притчу, которая всегда спасала меня от кризиса веры. Однажды Правитель, не захотев умирать, обратился к Инари с просьбой, чтобы его тело как можно дольше не старело – так он планировал отсрочить смерть и возвыситься над ней. Если тело не умрет, не умрет и дух. Инари выполнила эту просьбу, пообещав Правителю долгие годы желанной жизни. Он прожил необычайно долго – почти два века, и сам он не ощущал прожитые годы, так как думал, что его здоровье – сильное, необычайно крепкое здоровье – не дает ему болеть и умирать. Вот только одного Правитель не учел: все противоестественное, как сдавленная пружина, стремится вернуться к первоначальному виду. Тело старело медленно, но быстро старел дух. После долгих лет бренного существования больного духа, запертого в здоровом теле, Правитель уже не мог выполнять свои обязательства. Его стали считать сумасшедшим, одержимым, проклятым. И тогда один человек, воин, убил Правителя, чтобы занять его место и подчинить себе власть. Все дети Правителя были казнены, чтобы никто из них не мог занять трон. Понимаешь, к чему я веду? Цена просьбы оказалась слишком высокой. И Правителю пришлось сполна за нее расплатиться.

– Значит, все, что делает Инари, может иметь свою цену?

– Конечно. Она не может возводить наши желания в степень бесконечности – ведь бесконечности не существует.

– А сама Инари разве не бесконечна? – задала очередной вопрос Лили.

– Ее конец рядом с людьми. Умрет последний человек – умрет и Инари. Ну, а пока она жива, она с радостью выполнит любое наше желание – невесомо, осторожно выполнит, чтобы мы этого не почувствовали. Ну что, помолимся?..

Лили усмехнулась; в сердце впервые за несколько дней воцарился покой и порядок.

– Помолимся, – ответила она, склонясь над алтарем.

Хидео: игра в детектива

Они вышли в парк, причем обычно ленивый Кобальт сегодня стремился как можно активнее показать хозяину, что ему нравится играть с пробегающими мимо птичками или кошками. Генджи приходилось с силой натягивать поводок, чтобы пес не убегал далеко и не набрасывался на гуляющую поблизости живность.

Хидео не сводил любопытного взгляда с лица Генджи, который с явным пренебрежением рассматривал играющих кошек.

– Тебе не нравятся животные? – смешливо спросил Хидео, подзывая одну из кошечек к себе.

Конечно, странно было говорить это человеку, добровольно согласившемуся